Русская православная церковь - Сергиево-Посадская епархия - Королёвское благочиние
Московская область, г. Королёв
20.11.1994
22.11.1998
21.11.1999
19.11.2000
18.11.2001
17.11.2002
16.11.2003
21.11.2004
20.11.2005
21.11.2010
Неделя 24 по Пятидесятнице.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Всякий православный пастырь, любой священник знает, как легко, как радостно бывает благовествовать народу Божию слово спасения. И умудрённые богословы, и простецы, и маститые старцы, и юные иереи хоть раз да переживали в своей пастырской практике состояние радостного единения со всей своей паствой, когда в согретом общей молитвой храме “едиными усты и единым сердцем” народ Божий и иерей Божий исповедуют свою веру, становятся воистину семьёй, общиной, и не потому, что он – такой умный, а они – такие понятливые. Это удивительное чувство единства возникает потому, что мы все вместе верим Богу, верим в Вечную Жизнь, и то, что говорит священник, он говорит не от себя и не про себя, а от каждого “зде предстоящего и молящегося”. Это они, православные прихожане, своей горячей молитвой, это они своей искренней верой и надеждой зажгли его сердце и прояснили ум, и священнику, кажется, осталось только губы разомкнуть, чтобы проповедь сказалась сама собой. Это чистая правда: не собирались бы все вы с таким доверием, с такой любовью, с такой верностью в храме Божьем, не молились бы вы так серьёзно и истово, никто бы из нас, священников, ничего бы и сделать не мог. “И язык мой прильпе гортани моему” (Пс.21.16).
Но бывает и так, что слова проповеди встают поперёк горла. Бывает так, что самое простое и естественное желание утешить и помочь разбивается о стену угрюмого непонимания или насмешливого презрения. И тогда, как ни стыдно в этом признаться, говорить ни о чём нельзя. Тогда язык и в самом деле “прильпе горатни”. И не потому, что слов нет. Слова-то есть. Только вот произносить их, обращаясь к людям, на тебя смотрящим, невозможно. Невозможно потому, что они тебе не верят. Не верят ни одному твоему слову.
Вы, может быть, удивитесь, но чаще всего такое состояние я сам переживаю на отпевании, на погребальной службе, когда, казалось бы, души и сердца родных и близких покойного раскрыты любому слову утешения, когда, казалось бы, только заикнись о Царствии Небесном, только упомяни всеобщее воскресение и жизнь будущего века, как глаза предстоящих зажгутся надеждой, и воистину, как поётся в икосе погребального канона, надгробное рыдание превратиться в ликующую песнь “аллилуия”. Но нет, не превращается надгробное рыдание в радость, не сияет надежда в глазах, окружающих гроб. А всё потому, что сопровождают покойного в последний путь очень часто такие люди, которые в другом случае в храм Божий едва ли войдут. Они пришли сюда по необходимости, они пришли, чтобы сделать всё “как положено”. И не более того. А кем “положено” и зачем “положено” – об этом они и думать не хотят. Раньше положено было играть на похоронах духовому оркестру, вот он и играл. А теперь – положено священнику произносить непонятные слова и совершать непонятные действия, вот он и совершает.
Только этим можно объяснить такое положение, при котором важнейшее событие нашего земного существования – смерть становится поводом для пьянства и обильных трапез. Только абсолютным неверием ни в какую Вечную Жизнь, только совершенной убеждённостью в том, что вот этим могильным холмом на самом деле всё кончено, можно оправдать безумную традицию пить водку прямо на кладбище, у могилы, в полной уверенности, что именно так и надо.
Когда мы сегодня читали с вами Евангелие от Луки, нас, возможно, поразило слова евангелиста: “И ругахуся ему, ведяще яко yмре” (“И смеялись над Ним, зная, что она умерла”) (Лк.8.53). Над Спасителем смеялись люди, которые не могли поверить в то, что бедная девочка “не умерла, но спит”. Такой же насмешкой над Христом, над Церковью, над верой христиан в Вечную Жизнь является присутствие на отпевании, участие в отпевании людей, в эту самую Вечную Жизнь не верящих. Ведь отпевание – это не что иное, как последняя напутственная молитва Церкви, всех, кто знал усопшего, здесь, в этом мире, на этой земле. Это – просьба о милосердии и спасении, это – уверение в том, что тот, чье бездыханное тело лежит в гробу посреди храма, на самом деле будет обитать в селениях ангельских и непременно достигнет радостного итога своей жизни “в месте светле, в месте злачне, в месте покойне”. В этом смысле православное погребение – не просто прощальная церемония, а торжественное свидетельство Церкви своей веры в Жизнь Вечную. И вот попробуйте свидетельствовать, когда на тебя смотрят глаза, полные отчаяния, недоумения, иронии – чего угодно, только не Веры! Попробуйте проповедовать вечную жизнь, когда безмерное, сокрушительное горе потери самого любимого человека закрывает душу для всякого утешения, для любой молитвы.
Церковь знает, что такое скорбь утраты своего чада. Церковь помнит слёзы Своего Основателя над гробом Лазаря. Но так же твёрдо мы помним, что сказал наш Спаситель сестре покойного и вместе с нею всем нам. “Иисус сказал ей: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли сему?” (Ин.11.25,26).
Ей, Господи! Веруем, исповедуем и поём за каждой Литургией слова Символа веры “Чаю воскресения мертвых, и жизни будущаго века”. Аминь.
19 ноября 2000 г.
Священник Сергий Ганьковский
19.11.2000
© Храм Владимира Священномученика, митрополита Киевского и Галицкого.
Просим Вас сообщать об использовании Вами текстов и изображений этого сайта и ссылаться на него при использовани данных материалов.