ХРАМ ВЛАДИМИРА СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА

Неделя 28 по Пятидесятнице, святых праотец.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Невозможно себе представить, чтобы кто-нибудь из нас в здравом уме и твёрдой памяти отказал другу, родственнику или близкому человеку, да просто знакомому, сотруднику по работе, или, скажем, начальнику, и не явился бы, будучи позванным, на юбилей, свадьбу или иное семейное торжество. Мы все прекрасно понимаем, что есть события, есть даты, которыми пренебрегать нельзя, если, конечно, мы хоть сколько-нибудь дорожим теми, кто пригласил нас разделить с ними радость праздника. Такой отказ, чем бы он ни был мотивирован, чреват разрушением отношений, потому что – оскорбителен. И если у нас нет задачи дать ясно понять устроителю праздника, что его радость – это его же собственные проблемы, если мы не хотим прямо и недвусмысленно заявить приглашающему, что нам до него дела нет, тогда, разумеется, мы, как бы трудно нам это ни было, отставим в сторону все наши неотложные дела и пожертвуем своим временем, своими силами, своим покоем и даже раскошелимся на некую сумму, чтобы прийти на праздник не с пустыми руками. Так заведено меж людьми. Такова обязанность человеческая: уметь быть благодарным, научиться жертвовать собой хоть в малом в знак уважения и почтения к другим людям.

В этих видах сегодняшняя притча Христова о званых на вечерю некоторым может показаться просто неправдоподобной: как же может быть, чтобы на зов Божий человек отвечал равнодушным отказом? И однако, реальность нашей сегодняшней жизни именно такова, как описал её Иисус две тысячи лет тому назад. Полстраны крещено во имя Отца и Сына и Святого Духа в общей купели Русской Православной Церкви. Полстраны было некогда позвано на вечерю любви – Святую Евхаристию. Явился, в результате, каждый сотый из званых. Я говорю так, потому что не понаслышке знаю о том, сколько людей приходит на исповедь в нашем городе. На днях одна дама просто разъярилась, когда я в ответ на её игривый полувздох-полувопрос, а не обвенчаться ли ей с мужем в церкви, заметил, что прежде надо бы стать христианином, то есть воцерковиться и ответить наконец на призыв Христов – приступить к Святым Его Тайнам. Понятно, почему разъярилась. Она себя считает избранной, как и те, кого слуги Спасителя, его священнослужители, призывают на «вечерю велию» (Лк.14.16). Те, для кого и было всё с любовью приготовлено, тщательно и продуманно устроено, те, для кого вся роскошь храмов, вся поэзия, вся гармоничная стройность церковных песнопений, те, для кого старались лучшие иконописцы, лучшие зодчие, – все они бестрепетно и цинично заявили: «имей мя отречена» (Лк.14.18)! Да почему? Может быть, что-то не так? Может быть, чем-то Церковь им не угодила? Конечно! Одному надо, чтобы богослужебные тексты на русский язык перевели, потому-де, что непонятно; другому – чтобы лавки в храмах поставили, как в других странах, а то стоять за богослужением неловко; третий вообще считает, что в двадцать первом веке вся эта архаика церковная, всё это упорствование в своих убеждениях – несовременно и глупо, и давно пора, преодолев «искусственные барьеры», взять православным да и объединиться с католиками и буддистами, с теософами и шаманами – Бог-то всё равно один!

Дело, мне кажется, как и тогда, две тысячи лет назад, так и теперь, в одном: отказываются услышать зов Божий, отрекаются и волами, и землёю, и женитьбой, а также тем, что Бог у них и так внутри, что главное – просто верить, а не бить поклоны публично, что важнее быть «порядочным человеком», – думают так прежде всего те, кто считает себя достойными, призванными, «настоящими христианами». Таким, разумеется, в церкви делать нечего. Ну, разве иногда свечку поставить. Нечего им делать в церкви просто потому, что Церковь Христова устроена была Спасителем нашим как пристанище для грешников, для «больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды» (Ин.5.3). Для больных – душой, для иссохших – верой, для хромых – грехом. Человеку, у которого душевное «хозяйство» в порядке, конечно, можно подумать хоть и о «волах». Почему нет?

«Не здоровые имеют нужду во враче, но больные» (Мф.9.12). Потому и приходят на торжественный пир к своему Господу обитатели «улиц и переулков», «дорог и изгородей», потому и наполняют пиршественную залу «нищие, увечные, хромые и слепые», что больше им, бедным, некуда податься, потому что, как никто другой, люди с душами, изломанными грехом, знают, что один только Бог может спасти и сохранить их.

Разве по своей воле, с удовольствием и охотой отправимся мы к зубному врачу, если у нас все зубы целы и исправны? Калачами не заманишь! Так и в церковь никакими силами не залучишь человека, уверенного в своей всегдашней правоте, в своём «истинном христианстве». Так и на вечерю Господню, на Евхаристическую Трапезу Вечной Жизни никогда не придёт тот, кто уверен, что уж он-то точно знает, как службу править и как мебель расставлять: ему-то ведомо кто прав, а кто виноват. Поэтому давайте будем помнить о том, что чем больше в нас самоуверенности и суда, тем дальше мы от Трапезы Господней, а значит, и от Царства Небесного. Аминь.

30 декабря 2001 г.