Русская православная церковь - Сергиево-Посадская епархия - Королёвское благочиние
Московская область, г. Королёв
31.01.1999
20.02.2000
04.02.2001
24.02.2002
16.02.2003
01.02.2004
20.02.2005
12.02.2006
08.02.2009
13.02.2011
Неделя о мытаре и фарисее.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
“Всякий, кто призовет имя Господне, спасется” (Деян.2.21). Так говорит Слово Божие. Мы – дети Божии. Нам Господь уготовал спасение, то есть возможность жить вечно, возможность вместе с нашим Богом радоваться и ликовать в будущей жизни, в Царстве нашего Отца. И у каждого из нас есть верный знак того, что мы не пасынки, не посторонние нашему Богу. У каждого из нас есть знак, что мы Ему – свои. Этот знак, это знамение нашего спасения – молитва. Подумайте только: каждый из нас, каким бы он ни был, может молиться! Бог даровал нам эту удивительную способность, этот залог вечности, этот подарок, даже не спрашивая нас, верны ли мы ему, и вовсе не требуя взамен никаких обещаний, не ожидая хотя бы намёка на преданность. Так уж положил наш Бог, что говорить с Ним, обращаться к Нему может каждый: христианин или язычник, крещёный или некрещёный – неважно! Не нужно записываться на приём, не требуется никаких приспособлений, никаких доказательств, что ты – свой, ты – право имеешь. Право молиться, право говорить с Богом есть у всякого, и “ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем” (Рим.8.38,39).
И однако, мы, здесь стоящие, знаем, как нелегко пользоваться этим естественным правом, как тяжело принимать этот удивительный подарок нашего Небесного Отца. Мы знаем, как подчас непросто бывает сосредоточиться на самых простых и привычных словах церковной молитвы, как непросто не формально, а всей душой, всем сознанием нашим быть рядом с Богом. Отчего так?
В притче о мытаре и фарисее, которую мы только что читали за богослужением, Господь как раз и объясняет нам, отчего мы так плохо пользуемся Божественным даром, отчего нам так трудно молиться.
“Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них” (Мф.18.20). Подумаем об этом сейчас. Если я и мой брат во Христе приходим в храм Божий, чтобы быть с Богом и хотя бы короткое время пребывать в общей молитве, тогда – страшно подумать! – Господь посреди нас. О чём говорит сегодняшняя притча? Пришёл ли фарисей в храм во имя Божие? И если да, то тогда зачем пришёл мытарь?
Не нужно быть изощрённым богословом, чтобы увидеть, что эти два человека не одного и того же ищут в молитве. Горделивый ревнитель Закона принёс Богу реестр своих добродетелей, тогда как Самого Бога он, по существу, и не видит, и не слышит. Ему какмбудто и дела нет до того, что Бог о нём думает. Он просто сообщает “по начальству”, что вот-де он, фарисей, этим самым “начальством” вполне удовлетворён и деятельность этого “начальства” по отношению к себе самому одобряет и поддерживает. Вот почему мне кажется, что молится фарисей не во имя Божие, а “во имя своё”, и вот почему думаю я, что из этих двоих, вошедших в Храм помолиться, никакой Церкви получиться не может. Потому что Церковь – это когда двое или трое собраны во имя Божие; Церковь, Тело Христово, созидается там и тогда, где и когда народ, собравшийся в храме, забывает о себе, но помнит о Боге.
Гордецу-фарисею впору вместо икон развесить в храме зеркала, чтобы он мог досыта наглядеться в них на себя, любимого. Не так ли и мы ведём себя в храме, когда во время общей молитвы, то есть в то время, когда всё частное, всё личное, казалось бы, должно уйти и исчезнуть, потому что Господь посреди нас! – мы заняты своим, заняты собой?
Мытарь, грешник и преступник Закона, начинает свою молитву с того же слова, что и фарисей. Как и самодовольный ветхозаветный блюститель Закона, он призывает имя Господне, так же, как и он, говорит: “Боже!”. Однако даже нам, живущим через две тысячи лет, слышна разница в интонации, с которой тот и другой произносят это слово, даже нам понятно, какая глубокая пропасть лежит между этими двумя призываниями имени Божьего!
Вот почему так трудно нам сохранить внимание на молитве. Хвастаться своими подвигами можно и не особо утруждая себя концентрацией внимания, собранностью души, сосредоточенностью сердца. Все эти качества молитвы возникают только тогда, когда сердце твоё “сокрушенно и смиренно”, когда душа твоя не награды ищет у Бога, а пощады! Вот почему смиренный мытарь “пошёл оправданным в дом свой более, нежели…” самодовольный фарисей: он молил Бога, как преступник молит судью о прощении. Молитва становится сосредоточенной, как говорят Отцы – “непарительной”, только тогда, когда она – не перечисление собственных заслуг, а мольба, крик о милости. Если бы мы на самом деле ужаснулись греху, который, как метастазы раковой опухоли, поразил всю нашу душу, всё тело наше, молитва наша никогда бы не была рассеянной и вялой. Если бы, подобно жалкому мытарю, мы действительно могли осознать, как бесконечно мы далеки от любви, от милосердия, от сочувствия, иными словами – как далеки мы от Бога, тогда бы одна только мольба, один только вопль вырвался из нашей груди: “Боже! Будь милостив ко мне грешнику!” Аминь.
20 февраля 2000 г.
Священник Сергий Ганьковский
20.02.2000
© Храм Владимира Священномученика, митрополита Киевского и Галицкого.
Просим Вас сообщать об использовании Вами текстов и изображений этого сайта и ссылаться на него при использовани данных материалов.