ХРАМ ВЛАДИМИРА СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА

День Святой Троицы.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

«Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы» (Мк.16.17,18).

Как и обещал Господь, прощаясь со Своими апостолами на Елеонской горе, Церковь, собрание учеников Его, объединённое Духом Святым, Тело Его, существующее во времени и вместе в Вечности, эта Церковь говорит новым языком.

Церковь говорит новым, то есть особым, доселе неслыханным языком, который не понимают и не могут понять люди внешние, сторонние наблюдатели. И происходит так вовсе не потому, что мы, христиане, специальным образом шифруемся, придумываем какой-то секретный язык, чтобы говорить на нём с посвящёнными, надменно отгораживаясь от профанов. Так происходит потому, что свет Христов, который «во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин.1.5), этот свет Божий по-новому освещает всю жизнь христианина, по-новому раскрывает значение старинных и привычных слов и понятий, так, что слова эти начинают сиять и искриться, подобно россыпи алмазов среди золы и пепла.

В самом деле, разве одно и то же имеют в виду христианин и гуманист, когда они произносят слово «любовь», или слово «смерть», или слово «счастье»? Когда мы с вами произносим с детства знакомые нам слова: «хлеб наш насущный даждь нам днесь», – о каком «хлебе» мы просим? О том ли, который имеют в виду люди, исповедующие простой принцип: «Станем есть и пить, ибо завтра умрем» (1.Кор.15.32)? Хотя кажется иногда, что все мы, говорящие на русском языке, хорошо понимаем друг друга, на самом деле, произнося одни и те же слова, мы слишком часто имеем в виду вещи совершенно разные.

Так же как Церковь Христова, день рождения которой мы сегодня празднуем, подобно Царству Небесному, «не от мира сего» (Ин.18.36), так и слово церковное, слово о Царстве, становится для «мира сего» иносказанием, которое «не слышат и не разумеют» (Мф.13.13) «люди с необрезанным сердцем и ушами» (Деян.7.51), как назвал их архидиакон Стефан, первым проливший кровь свою за Христа.

Это говорение на ином языке имело для Церкви тяжёлые последствия во все века и при всех общественно-экономических формациях, потому что все «типичные представители» этих формаций, начиная от «Божией милостию императора Римского народа» Нерона и кончая незатейливым журналистом молодёжной газеты, не желая понять специфики языка Церкви, всегда подозревали её не только в корысти и двоедушии, но и вообще во всех смертных грехах. Ещё со времени проповеди Христовой в Храме Иерусалимском всякий «имеющий ухо слышать» (Откр.2.11) мог убедиться, что до Христа «никогда человек не говорил так, как Этот Человек» (Ин.7.46). До возникновения в мире новой реальности, нового, небывалого прежде бытия – Церкви Христовой, не звучали на человеческом языке «неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2.Кор.12.4).

Неудивительно, что не просвещённые Духом не понимали этих «неизреченных слов». Немудрено, что слишком часто, «слушая сие, они рвались сердцами своими и скрежетали… зубами» (Деян.7.54), потому что не мог вместить обветшалый в грехах мир новой правды Христовой, как не могут «мехи ветхие» (Лк.5.37) вместить молодое вино. И до сих пор для «сынов противления» (Еф.5.6) язык Церкви остается не только чужим, непонятным, но и опасным языком. И до сих пор говорящих языком Церкви они считают в лучшем случае сумасшедшими или такими, которые «напились сладкого вина» (Деян.2.13), но чаще, как то и было предвозвещено Христом, – просто ненавидят (Ин.15.19).

Однако стоит тихому веянию Духа Святого коснуться души человеческой, коснуться сердца «сокрушенного и смиренного» (Пс.50.19), как всё то, что прежде было дико и непонятно, становится ясным, прозрачным и достоверным. Стоит только людям, даже говорящим на разных языках, даже живущим в разные эпохи, доверчиво припасть к источнику воды живой, про который Сам Господь сказал, обращаясь к каждому человеку: «…кто жаждет, иди ко Мне и пей» (Ин.7.37), стоит только сделать это, как язык Церкви, прежде казавшийся таким тёмным, становится радостно узнаваемым, «как на чужбине песнь Отчизны изгнаннику земли родной». И тогда – происходит чудо понимания, как то случилось в Иерусалиме, когда весь «народ… пришел в смятение, ибо каждый слышал их [апостолов] говорящих его наречием. И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились?» (Деян.2.6-8). А вот так и слышим, так и понимаем – потому что сердца наши настроены не на правду мира сего, а на правду Царства Небесного, на правду Христову. А там, где Христос, там, где дышит Дух, – там чудо, там любовь, там Церковь! Аминь.

19 июня 2005 г.