ХРАМ ВЛАДИМИРА СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА

День Святой Троицы.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

«Всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Мф.12.31,32). Эти слова нашего Спасителя поневоле вспоминаются сегодня, когда впервые, после пятидесятидневного перерыва, мы истово и радостно поём песнь Духу-Утешителю. Что же нужно такое сотворить, чтобы Тот, Кто плакал и молился о Своих распинателях: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк.23.34), что же нужно сделать, чтобы Он, Бог-Любовь, не простил ни в этом веке, ни в будущем?

Человек, от Церкви далёкий, подумает, что хула на Духа – это нечто такое невообразимо гнусное, что и выговорить-то трудно, и если Господь молился о бесстыдной римской солдатне, молился и просил Бога-Отца простить их, то уж наверное помолится и о нас: мы-то, слава Богу, пока никого не распяли! Но вот тот, кто Церковью признан праведником, Святитель Феофан, Затворник Вышенский, считал, что согрешить грехом хулы на Духа Святого, как он говорил, «очень недолго». Для этого, по мнению нашего выдающегося проповедника и церковного писателя, нужно просто впасть в неверие и отчаяние в собственном спасении, то есть отвергнуть и искупительный подвиг Сына Божия, и спасительный промысл о нас Бога-Отца и, как следствие, оказаться в чудовищной духовной пустыне, в этаком онтологическом вакууме, где Самому Духу, который, как известно, «дышит, где хочет» (Ин.3.8), уже нет возможности действовать и «животворить».

Вы только подумайте, даже бесы и те, по слову апостола Иакова, «веруют и трепещут» (Иак.2.19), а человек, любимое создание Божие, торжественно несёт знамя своего неверия, бестрепетно направляясь прямо в бездну. Такому человеку любое чудо – не чудо, а лишь обыкновенное «стечение обстоятельств», а сам Страшный Суд – просто мрачная галлюцинация. Вот уж воистину смерть прежде смерти! И при этом, оказывается, можно быть вполне приличным человеком, добрым семьянином, хорошим работником…

Такое устроение души, понятно, уже есть итог какого-то страшного греховного процесса, и христианам важно знать, от чего же этот жуткий путь, ведущий прямо в ад, берёт своё начало. Вера и доверие, как мы уже хорошо усвоили, начинается с нищеты духовной, со смиренного осознания своей несостоятельности и беспомощности в делах спасения собственной души. Предложите теперь гордому, самодовольному, убеждённому во всегдашней своей правоте подумать о преимуществах слабости, усомниться хотя бы на йоту в своих «железобетонных» убеждениях. Он, бедняга, такого языка просто не поймёт. И только Единый Бог, воскресивший четверодневного мертвеца, способен поколебать эту демонскую твердыню человеческой гордости.

Но ведь бывает, мы знаем, и смирение, которое хуже всякой гордыни. «Мне, грешному, в раю не бывать. Меня туда не пустят, я ведь последний из грешников», – заявляет такой смиренник, то ли для того чтобы пококетничать своим смирением перед другими, то ли просто кощунственно пошучивая. И так раз за разом, от слова к слову крепнет эта преступная уверенность, эта унылая безнадежность, которая, как рак, поедает душу. А врагу рода человеческого только того и надо, чтобы мы пусть медленно, но верно отказались от надежды, от упования на милость Божию, от веры в собственное спасение.

Нет, ни горделивая уверенность в том, что я сам себя построю, ни отчаянная убеждённость в бессмысленности любых усилий, ни одна из этих крайностей не способна вывести человека из смертного тупика. Только страх Божий, сопряжённый с надеждой, только парадоксальное соединение в нашей душе двух взаимоисключающих чувств – скорбного сокрушения и радостного упования – способны оживить мертвеца, поднять упавшего и даже возвести на Небо, в Рай того, кто всю свою жизнь служил греху, разбойника благоразумного. Такое соединение ужаса и надежды, страха и радости не под силу самому человеку: что-нибудь в этом «коктейле» да перевесит. Или страх парализует волю, или легкомысленная радость уведёт в сторону от борьбы со своими страстями: Бог-де всё равно простит. Лишь благодать Духа Святого, постоянно действующая в Церкви с достопамятного дня Святой Пятидесятницы, способна гармонизировать, примирять в душе христианской скорбь, не давая ей дойти до отчаяния, и надежду, не позволяя ей обратиться в преступное легкомыслие.

Закон, названный апостолом Павлом «детоводителем ко Христу» (Гал.3.24), дан был народу Божию в день Пятидесятницы, в праздник Жатвы, когда дети Божии приносили Ему начатки от трудов своих. И в такой же день Пятидесятницы благодатью Духа Святого, почившего на апостолах, была возвещена миру Благая Весть о прощении и примирении. Огненные языки, воссиявшие над головами собравшихся в Сионской горнице, ознаменовали начало новой эпохи, Нового Завета, «времени благоприятного» (2 Кор.6.2), когда спасение грешников стало возможным не только потому, что человек дерзает его достичь, но главным образом потому, что Бог дарует ему эту благодать. Аминь.

3 июня 2001 г.