ХРАМ ВЛАДИМИРА СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

«Бог есть любовь» (1Ин.4.16), а истинная любовь — не присваивающая, а отдающая, жертвенная. Поэтому Бог не отбирает у Своего творения дара свободы даже тогда, когда этот дар используется неверно, а жертвует Собой за это творение. Любвь даже дело исцеления и спасения не осуществляет насильно. Бесы же — гонят того, кто попал под их власть, в пустыню, бросают в огонь и воду, обманом сохраняя в бесноватом уверенность, будто всё это делает он сам, создавая в нём иллюзию сохранения свободы. При этом бесы судят по себе и о Боге — они боятся насилия, боятся что Творец отнимет у них ко злу устремлённую свободу, и при приближении к ним кричат «не мучь меня!».

Иисус возвращает свободу одержимому, освобождает его от насилия, не ограничивая при этом свободу даже и бесов — они желают скрыться от предстояния Богу хоть в пучине, просят позволить им войти в свиное стадо — и Он позволяет. И даже злую волю, пытающуюся погубить хоть кого-нибудь, если не вершину творения — человека, так хотя бы не столь значимых тварей — свиней, Спаситель не обходит Своим промышлением. Ведь позволяя бесам погубить неповинных животных, Он показывает, выявляет обычно замаскированное действие духов лжи и злобы не только для гадаринцев, но и для нас, верящих порою, что даже вкусив от запретного дерева, мы всё же «не умрём, но будем как боги, знающие добро и зло» (Быт.3.5).

И вот, те же самые жители Гергесы, которые, в противоположность Богу, сохраняющему за каждым Своим творением свободу, пытались «сберечь» бесноватого, его свободу ограничивая, отнимая, связывая его «цепями и узами», увидев его исцелённым, освобождённым, приходят в ужас и просят Иисуса, совсем как недавно бесы, удалиться из их пределов, не мучить их. Потому что страшно и мучительно для свойственного всем нам греха предстоять Богу. Ищет человек выход из богооставленности, в которую попал по доброй воле и свободному выбору, а получив этот выход как подарок, как встречу с Богом, ужасается самому себе, страшится очевидной необходимости реализовать свою свободу верно, неэгоистично. И вот уже Спаситель согласно воле гергесинцев удаляется из их пределов, позволяет им вновь вернуться в богооставленность.

Единственным, кто в сегодняшней притче оказывается способен понять свободу не как произвол, а как радостное соработничество воле Божией, становится тот, от кого этого меньше всего ждёшь. Этим человеком оказывается не какой-нибудь уважаемый гергесинский житель, не пастухи-очевидцы чуда, а тот, кто только недавно был невменяем, то есть ему даже в вину ничего вменить было нельзя, спроса с него никакого не было. И вот, приняв от Иисуса дар освобождения, он не ужасается как прочие, а находит в себе смелость и силы следовать за Христом, другими словами — оставить всё, измениться, на деле явить «перемену ума» — покаяние.

Однако, Спаситель видит во вчерашнем бесноватом способность к ещё более трудному служению, к ещё более высокой реализации вновь обретённой свободы. «Иисус отпустил его, сказав: возвратись в дом твой и расскажи, что сотворил тебе Бог» (Лк.8.38-39). И исцелённый свидетельствует нам, что высшая форма свободы — это жертва, ведь и он жертвует своим, причём действительно прекрасным, выбором жизненного пути, жертвует самым дорогим, что у него теперь есть — тем «чтобы быть с Ним». И принимая то, к чему зовёт Бог, он становится Его соработником, посланником, апостолом; исцелённый, реализуя свою свободу в согласии с волей Исцелившего его, осуществляет тем самым и попечение Господа об отвергнувших Его гергессинцах — «он пошел и проповедывал по всему городу, что сотворил ему Иисус».

И если к Своим гонителям Господь посылает свидетеля Благой Вести, если и для нас в наших грехах звучит это Евангелие, значит ждёт ещё Бог покаяния, значит продолжает Он предлагать освобождение, значит долготерпит Спаситель в надежде, что и мы «сядем у ног Иисуса, одетыми и в здравом уме».

Аминь.