ХРАМ ВЛАДИМИРА СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА

Неделя 22 по Пятидесятнице.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Страшную притчу рассказал нам сегодня Господь. Может быть, правда, кому-то покажется, что к нему эта притча отношения не имеет, потому что уж он-то никак не может считать себя богатым. Тогда я спрошу любого, хотя бы и первого встречного, или даже любого из тех, кто предстоит сегодня перед этим божественным обличением: “А ты богат?” Что ответить на этот вопрос? Трудно встретить человека, который сказал бы: “Да, у меня есть всё, чего моя душа ни пожелает. Мне нечего больше хотеть в этой жизни, мне остаётся только весело и беззаботно предаваться радостям и развлечениям”. Богатство так воздействует на человека, что ему всегда кажется, что он беден, что ему чего-то не хватает, что вот ещё немного, ещё одно усилие – и тогда уж всё, хватит, сыт!

Один русский поэт сказал как-то: “Мне кажется, что слава, почести – вода солёная морская: чем больше пьёшь, тем больше хочется, а жажда всё не отпускает”. В этом смысле бедность может развращать так же, как и богатство. Если бедность связана с постоянным поиском способов разбогатеть, если бедность культивирует и взращивает в душе человеческой зависть, злобу, непрестанное желание владеть тем, чем не владеешь, такая бедность для человеческой души, для Вечной Жизни может быть гораздо опаснее богатства.

Давайте-ка зададимся таким вопросом: “Правда ли, что я беден?” Как ответить на него? Ведь даже если кто-то из нас беден критически, то всё равно – неважно, здесь ли, в городе, в нашей стране, в мире наконец – обязательно найдётся человек, которому хуже, чем мне, который больнее меня, с которым я могу поделиться чем-то, что у меня есть, а у него – нет. Иду я позавчера от одной тяжко болящей женщины и встречаю на улице другую. И вот она рассказывает мне о своих болячках, о своих скорбях, и видно, что тяжело ей, больно и одиноко, а у меня перед глазами та, лежащая, безнадёжная... Глупо и бессмысленно говорить человеку: “Не печалься! Посмотри, скольким людям хуже, чем тебе, сколько людей нуждаются в твоей помощи именно потому, что ты сам страдаешь и, благодаря этому своему страданию, способен понять страдания другого человека”. Глупо и бессмысленно, – подумалось мне. А может быть, не так уж и глупо?

О чём рассказвает нам сегодняшняя притча о богаче и Лазаре? Разве сказано там, что богач был какой-то особый неключимый грешник? Разве указаны нам хоть какие-то его грехи? Нет. Сказано лишь, что он одевался в хорошую одежду и пиршествовал блистательно. Не убил никого, не ограбил, и только за богатство своё, только за беззаботную свою жизнь, только за то, что ел и пил в своё удовольствие и одевался по сезону, он оказался в аду. И Авраам говорит ему: “Чадо, ты получил уже доброе твоё в жизни твоей!” Вот и всё. Теперь вспомним свою жизнь. Если, конечно, не измерять её банками икры и килограммами мяса, съеденными или не съеденными нами. Вспомним свою жизнь и спросим себя честно: разве мы ничего не получили от жизни, от ближних, от мамы с папой, от Бога, разве не было в нашей жизни радости, веселья, одежды, которая нам нравилась, разве не были мы, наконец, молоды и здоровы, разве не жили мы весело, счастливо и легко? Пусть давно, пусть очень недолго, но – разве не было всего этого? Иными словами, разве мы не получили уже доброе своё в жизни своей? Я думаю, ни один человек, не рискуя оказаться неблагодарным хулителем Бога, не сможет сказать: “Ничего в моей жизни хорошего не было”. А если это так, то не к нам ли обращены эти слова: “Чадо, ты получил уже доброе твоё в жизни твоей”?

Кто же тогда может спастись? За что же тогда страдает этот несчастный богач, который тем только и виноват, что, подобно стрекозе из известной басни, “лето красное пропел”?

Нет, не за весёлый и легкомысленный нрав, не за любовь к красивым вещам и вкусным яствам страдает в аду сей любитель блистательных пиров. Эта тяжкая кара постигает его за грех немилосердия. За то он мучается, что не слышал чужих стонов, пока жил на грешной земле, за то ему отказано в возможности облизать палец Лазаря, омоченный в воде, что ничего он в своей земной жизни кроме своих удовольствий не видел и никому не помог. Не до того ему было!

Не так ли и мы, грешные, столь заняты своими болячками, своими проблемами, своими несчастьями, что помрёт человек на наших глазах, а мы и не заметим, потому что глаза наши часто, очень часто застилают, нет, не винные пары, не ликование праздника, а собственные наши слёзы? Мы о своих горестях плачем, себя почитаем самыми несчастными, бедными и одинокими, в то время как могли бы помочь одному из тех, кто и в самом деле нуждается в нашей помощи. И если бы мы и впрямь забыли на минуту о себе и озаботились заботами тех, кто слабее нас, глядишь, и наши собственные несчастья показались бы нам не такими уж и тяжкими.

Не дай Бог нам окончательно очерстветь душою, не дай Бог нам замкнуться в своей радости или в своей печали так, что печали и радости ближних и дальних перестанут волновать наше сердце. Потому что ведь богатым можно быть не только деньгами, но и скорбями, и обидами, и болезнями. А это, в свою очередь, совсем необязательно спасительное богатство. Оно так же может ожесточить душу, оно так же может погубить человека, как наслаждения, как деньги, как блистательные пиры. Аминь.

8 ноября 1998 г.