ХРАМ ВЛАДИМИРА СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Женщина, пришедшая к Иисусу, названа в Евангелии хананеянкой, то есть представительницей народа, который, по утверждению некоторых авторов (Эразм, 15-16 вв.), в расхожей речи иудеев того времени как раз и именовался «псами», «животными», за свое отступление от Бога-Творца. Латинский перевод Писания, восходящий к трудам Блаженного Иеронима (4-5 вв.), Вульгата, говорит о «язычнице» (gentilis), подчеркивая тем самым опять не национальную, а религиозную её принадлежность.

Ханаан, земли нынешних Ливана и Сирии, Бог обещал в наследие потомкам Авраама. И не потому, что земля эта очень хороша, и не потому, что Богу этого просто захотелось, а потому, что народы этой земли были не благочестивы, они согрешили перед Богом. Причем согрешили своим, если можно так сказать, «излишним благочестием». Они настолько глубоко прочувствовали несоизмеримость, несоразмерность Бога и человека, настолько ясно поняли невозможность человеку «достучаться до небес», что постепенно перестали обращаться к знаемому ранее Богу-Творцу (Эль), постепенно перестали молиться Ему, заменив поиск богообщения на обращение к иным, не таким в кавычках «далеким», «непонятным» и «требовательным» силам (что, кстати, мы нередко можем наблюдать и сегодня, когда трудный и отнюдь не дающий каких-либо гарантий скорого ответа молитвенный путь заменяется на полу- а то и вовсе магические способы поиска быстрого практического результата). И эта потеря богообщения, этот поиск упрощенной духовной технологии привел хананеев к страшным ошибкам, к принесению в жертву Баалу собственных детей. Ведь, с точки зрения этого народа, Бог остался где-то настолько далеко, оказался настолько безответным к молитвам людей, что пришлось искать иных заступников, уже небескорыстных, небесплатных. И, разумеется, для получения максимального ответа надо было платить максимальную цену, а это не деньги, вещи или власть. Это самое дорогое, что было у человека, это он сам, его дети.

Но в Писании, чуть раньше, в той же главе, евангелист приводит слова Христа о том, что «не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст» (Мф. 15.11). То есть не пища или вообще какие-либо вещества, не внешние данности и обстоятельства жизни человека, даже не род, язык или традиции, данные человеку извне, а вера, исходящая из сердца, оскверняет или оправдывает.

И вот из ханаанской культуры и религиозной традиции, «из тех мест», выходит женщина, являющая собой удивительный пример «неосквернения» внешними обстоятельствами. Хананеи для вымаливания благ себе приносят в жертву Баалу первенцев, она же ради страдающей дочери выслушивает суровые слова, а вначале и - что еще трудней - тишину. Её народ, не дожидаясь ответа на свои молитвы, уходит к иным богам, она специально выходит навстречу Христу и неотступно «кричит за» Спасителем и Его учениками. Ханаан ищет магического решения своих жизненных трудностей и неурядиц, а бедная женщина просит даже не исцелить беснующееся дитя, не даровать здравие, не вообще дать, а... помиловать. И помиловать не страдающую дочь, а её саму. Её соотечественники приносят всё более и более изощрённые жертвы, она же ничего не предлагает Господу взамен, только просит, вероятно, понимая, что «нельзя купить того, что даётся даром».

И всё это не потому, что героиня сегодняшнего чтения - какой-то утончённый религиовед или философ, не из-за какого-то тайного и важного знания. Всё её пренебрежение «оскверняющими» практикой и обычаями своего народа и даже внешними приличиями оттого лишь, что она верит. И верит не во что, а Кому. Верит Христу, идя к Которому, она «выходит из тех мест», из «псов, едящих крохи», и входит в народ избранных, где «нет уже ни иудея, ни язычника» (Гал.3.28), восходит за стол брачного пира Господа своего.

По «великой вере» хананеянки «исцеляется дочь её в тот час».

Аминь.