ХРАМ ВЛАДИМИРА СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА

Сретение Господне.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

В течение сорока прошедших дней разворачивалась перед нашими духовными очами удивительная драма великой любви Святого Бога к грешному человеку: «Сын Человеческий идёт, как писано о Нём» (Мф.26.24). Сын Божий обретает смертную природу твари, чтобы освободить её от неизбежности смерти. Вертеп и ясли принимают Творца всяческих, и трепещущий от ужаса Предтеча возлагает благословляющую руку на Главу Того, Кто в Своей Деснице содержит весь мир. Наконец, в завершение замысла Домостроительства нашего спасения, Пречистая Дева приносит в Храм Своего Первенца, приносит как Жертву, Которая искупит и отпустит на свободу не только ветхого старца Симеона, но и всех людей на земле.

Нам нечем ответить на эту Жертву. У нас нет ничего такого, что хоть в малой степени могло бы сравниться с ней. Мы – нищие, но от заповеданного блаженства нас отделяет стена из похотей и корыстных желаний, потому что нищета наша – это чаще всего не свободный выбор души, а вынужденная участь порабощённых собственными страстями, которая тем тяжелее, чем теснее наша привязанность к праху, к земле.

В самом начале жизни эта порабощённость – зависимость от плоти, привязанность к простым житейским удовольствиям – манит и радует нас. Нам всё кажется, что можно, если постараться, напиться вдосталь, насытиться раз и навсегда и таким образом обрести желанное счастье. Однако с течением времени, с годами, мы, подобно старцу Симеону, осознаём всю тщетность усилий найти это самое счастье. Мы понимаем, что ничто на этой скорбной земле не может наполнить нас до конца; что в нашей земной жизни все сосуды – без дна, все радости – безрезультатны; что трижды справедливы слова Спасителя о том, что «всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» (Ин.4.13,14). Начинаем мы понимать и то, что жизнь, подчинённая коллекционированию тленных радостей, едва ли могла бы удовлетворить нас даже в том случае, если бы продолжалась без конца. Действительно, если даже допустить, что естественная дряхлость старости не одолеет нас и нам удастся, подобно доктору Фаусту, достичь вожделенной вечной молодости, разве не стала бы для нас горькой печалью эта вечно молодая жизнь? Разве это не кошмар, разве это не ужас – жить очень долго, то есть похоронить всех, кого любил, пережить всё, что было дорого?

Да, чем дольше мы живём, тем больше и больше (я надеюсь) понимаем старца Симеона, тем прозрачнее становится для нас ликующий смысл благодарственной песни, которая вырвалась из его души, когда он взял на руки спеленатого Младенца: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыка, по глаголу Твоему, с миром» (Лк.2.29). Если человек рождён для Неба, если он замыслен Создателем как вечный обитатель Рая, ему, как ни ублажай его на земле, всё хочется домой, в Нетленные Обители, к Отцу своему. Ветхозаветное человечество не могло совершить этот переход – изгнанный из Рая Адам знает, что Бог «поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Быт.3.24). Наши же современники не хотят совершать этот переход потому, что, когда они думают об иной жизни, вместо блаженных обителей им, как правило, представляются серые безжизненные равнины, где нет не только «болезни, печали и воздыхания», но вообще ничего нет. Вот и мучаются они, бедные, разрываясь между сомнительной перспективой «долгой жизни» на уставшей от греха земле и «серым небытием» на измышленном ими небе.

Гагарина, когда он вернулся из своего космического полёта, спросили на пресс-конференции, не видел ли он в космосе Бога. Юрий Алексеевич в ответ на этот вопрос по-военному чётко отрапортовал, что нет, мол, никакого такого Бога он в космосе не обнаружил. По этому поводу Святитель Лука Войно-Ясенецкий заметил, что для того, чтобы увидеть Бога в небе, надо носить Его в сердце. Утомлённый годами Праведный Симеон Богоприимец среди тысяч младенцев, приносимых в Иерусалимский Храм, без труда узнал Спасителя мира, потому что давно уже устал от земли, давно уже пресытился всеми незамысловатыми радостями, которыми она может взыскать своего почитателя.

Встреча совершается тогда, когда человек ищет и ждёт её. Если же сокровище его на земле, если перед мысленным его взором – одни лишь земные радости и сласти, разве узнает он, разве увидит лик Божий, с любовью и призывом обращённый к нему? Не узнает, не увидит… И не случится ему познать той великой радости, какую познал старец Симеон, исповедовавший во всеуслышание: «Яко видеста очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем всех людей, свет во откровение языков, и славу людей Твоих Израиля» (Лк.2.30-32). Аминь.

15 февраля 2002 г.